Солнце, пальмы, море, отличный пляж со следами бурного курортного прошлого - и ни одного загорающего или купающегося тела вокруг. Это не Ялта в погожий зимний денек. На дворе стопроцентное лето 1999 года и мы находимся в Абхазии - бывшей "горячей точке". На пляже некогда процветающего курортного городка Гантиади, разлагаясь на солнце, лежат наши мешки, лежим и мы - интернациональная команда CAVEX (Cave Exploration).
В ожидании вертолета, заказанного накануне у абхазского правительства, бросаем камушки в море и напряженно вслушиваемся в местные звуки - шипение волн и урчание редких машин на верхнем шоссе.
Нарастающий рокот возвещает о приближении вертолета. На этот звук сбегается целая куча местных ребятишек. Похоже, такого оживления здесь не было со времен высадки грузинского десанта. Вертолет идет низко, почти касаясь брюхом плоских крыш поселка. Горячий песок, поднятый винтами мощной машины, бьет в глаза, засыпая нас, наши мешки и зрителей.
Да здравствует советская авиация! В родную "восьмерку" влезает десять человек (половина нашей команды) и более двух тонн экспедиционного груза. Со смехом вспоминаем заброску в Альпах прошлой зимой. Тогда, чтобы доставить значительно меньшее количество снаряжения, "самому большому вертолету в Словении" понадобилось четыре рейса.
Вертолет взмывает вверх, окутав облаком пыли оставшихся внизу. Почти не набирая высоты, он идет вдоль берега. Волны накатывают на пустынный пляж, рядом желтой лентой тянется знаменитое Сухумское шоссе. По его краям среди яркой зелени абхазских садов отчетливо видны обгорелые, разрушенные дома.
Заложив крутой вираж, машина набирает высоту и поворачивает на север, входя в широкое Бзыбское ущелье. Пилот указывает рукой на ближайший горный массив: "Вон она, ваша Арабика". Теперь под нами проносятся воронки, кары, сыпухи - каменный хаос, скрывающий, быть может, глубочайшую пещеру мира.
Август 1998 года. Илюхинская. ЧП
В 98-м после долгого перерыва мы возобновили исследование пещер на Арабике. Это стало реальным при содействии проректора РУДН, одного из старейших спелеологов страны Александра Ефремова, который организовал переход границы, задействовав личные связи непосредственно в Абхазии.
Еще в Москве мы условно разделили экспедицию на два этапа. Сначала совместно с командой Ефремова переходим границу и навешиваем веревки в пещере Илюхинская (-1240 м), чтобы облегчить нашим коллегам установку стационарного телефонного провода до первого сифона (-970 м). А затем перебрасываем базовый лагерь к пещере Дзоу и продолжаем исследование этой пропасти.
Илюхинскую мы знаем хорошо: 10-15 лет назад эта пещера была первой в послужном списке сверхглубоких для многих из нас. Предложение поработать в ней было принято с радостью, к тому же навеска в относительно не сложной пещере стала бы неплохой разминкой перед Дзоу.
Успешный переход границы и быстрое продвижение вниз по хорошо знакомой пещере позволяли надеяться на успех. Но случилось непредвиденное. При возвращении с фото- и видеовыхода с перестежки посередине 70-метрового колодца сорвался участник экспедиции Ефремова Илья Паешин. Присутствующий тут же врач пытался провести реанимационные мероприятия, но бесполезно. От многочисленных повреждений через 10-15 минут пострадавший скончался. Вечером того же дня совместными усилиями обеих групп была проведена эвакуация тела. Носилки были подняты на поверхность и оставлены в снежнике до утра.
Несложно представить, в каком состоянии находились члены обеих команд после гибели Ильи. Многие из нас были едва знакомы с ним. В наш лагерь он, кажется, поднимался один раз, проверяя телефонный провод между двумя базами. Обычный скромный парень - вот, пожалуй, и все. Представить, что еще вчера человек был веселым и здоровым, радовался и расстраивался, строил какие-то планы, а сегодня его уже нет, оказалось не просто.
Вопрос о продолжении; экспедиции повис в воздухе. Ефремов спустился на побережъе, чтобы сопровождать тело дальше, в Москву. Кто дет руководить подземными работами в его команде и будут ли они вообще работа пещере, было неясно. В момент, когда произошло ЧП, одна наша двойка поднималась на поверхность от сифона, успешно завершив навеску последнего участка, глубины 970 метров. Еще в Москве мы строили планы на поиск в ленинградском направлении, но сейчас работать в Илюхинской уже не хотелось. Черная громадина метрового колодца, где погиб Илья, подавляла своими размерами. Любой из нас ощущал смутное беспокойство проходя этот колодец. Что-то нехорошее надолго поселилось в пещере...
Тот же август. Дзоу
На общем совете было решено: мы перебрасываем базовый лагерь экспедиции к пещере Дзоу. От Илюхинской до места, где мы собирались установить базовый лагерь, дневной переход. Перетаскать через перевал все наши рюкзаки с веревкой - задача сложная. К счастью, какую-то часть снаряжения мы уже забросили, иначе переноска мешков по сыпухам отняла бы слишком много времени.
Район Дзоу разительно отличается от южных склонов Арабики, где находится большинство пещер массива. Зеленых альпийских лугов, так радующих глаз спелеолога после недельного пребывания под землей, здесь нет. Северные склоны совсем другие - снег, лед, хаос серых камней и острые каровые поля. Известняковые пики резко взмывают вверх, оставляя свободным лишь ту сторону, где белеет Главный Кавказский хребет. Но здесь есть то, чего нет ни в одной части Арабики. Среди неприветливых холодных стен окруженное снежниками блестит на солнце настоящее голубое озеро. Кристально чистая вода отражает облака, плывущие в небе, а куски снега, сползающие с берегов, плавают как миниатюрные айсберги.
Для карстовых массивов такое озеро - явление крайне редкое. Пещеры располагаются там, где вся вода просачивается вниз по незаметным трещинкам, собираясь в грандиозные реки уже глубоко под землей. Спелеологи привыкли беречь и ценить каждую каплю воды. Мучительная борьба со снеготаялками и ухищрения по сбору дождевой воды - норма спелеоэкспедиций. А тут такой подарок - прекрасное озеро, и всего в двухстах метрах выше - вход в многообещающую пещеру.
14 августа в два ночи на поверхности появилась двойка Коледов - Александров. Свет прыгающих по склону фонариков был хорошо виден от палаток базового лагеря. Весь состав экспедиции высыпал к озеру, наблюдая за их приближением. Предварительная работа по навеске известной части и установке лагеря -700 метров была проделана менее чем за неделю. Следующие дни все жили в томительном ожидании известий от первопроходцев.
И вот теперь толпа собравшихся в экспедиционной кухне спелеологов пыталась вытянуть из уставших героев хоть какую-то информацию о пещере. Взъерошенный и неумытый Толик уминал гречку с тушенкой, а прибалдевший от длинного выхода Илюха Александров на все вопросы твердил лишь одно: "Чума! Пещера - чума! Навеска - чума!" С трудом удавалось составить картину происходящего: от лагеря они спустились еще на 150-160 метров, пока не закончилось снаряжение. Остановились на краю очередного колодца, где свистит сильный ветер (признак больших объемов ниже) и летят один за другим булыжники. Навеску от камней решили не уводить и повесили прямо в камнепадном кулуаре: "от судьбы все равно не уйдешь". Рассказанное вселяло надежды - пещера идет. Нужно взять побольше веревок, карбида и спускаться, пока что-нибудь не кончится - снаряжение, силы или сама пещера.
Река
На следующий день трое - Жданович, Климчук и Провалов, нагруженные тяжелыми мешками, поднимались к пещере. Крупные бусинки росы еще лежат на холодных камнях, на небе ни тучки, испепеляющая жара начнется двумя часами позже. По всем признакам можно рассчитывать на хорошую погоду и отсутствие паводка под землей хотя бы в ближайшие дни.
Навеска в Илюхинской и трудные выходы по заброске снаряжения и установке лагеря - 700 метров позволили хорошо акклиматизироваться. Теперь Дзоу не казалась такой сложной и нудной пещерой, как в первые дни. Сами собой стали короче меандры и узкие переходы. Поиск пути в завале не вызывал столько проблем, как раньше.
Десять часов быстрого спуска - и мы у конца пройденной части. Камень улетает в черную пустоту, куда еще никто не спускался. Застучали молотки, началась настоящая работа. Шум воды, звон скальных крючьев и глубокие колодцы.
После очередного отвеса стены пещеры сужаются в узкий и высокий меандр, по дну которого течет приличный ручей. Периодически встречаются уступы по 5-10 метров с красивыми водопадами. Показания альтиметра на часах приближаются к отметке -1000 метров. Веревки остается немного, набор крючьев тоже изрядно поредел, но гонка продолжается. Идем на одном дыхании, не позволяя себе расслабиться ни на минуту. Еще один уступ глубиной около 10 метров, брызги ручья и глубокая лужа. За ней поворот меандра и... так и есть - сифон. Пламя карбидок отражается в невидимой грани воды. Разочарование и усталость накатывают одновременно.
Мы знаем, что у сифона перешагнули километровый рубеж, - это победа. Мы достойны ее, команда шла к ней не один год. При первопрохождении перешагнуть магическую цифру -1000! Об этом мечтает любой исследователь. Тем более приятно, что этот шаг мы сделали не в Юлианских Альпах и не в Мексике, а у нас, на Арабике, в пещере, исследование которой наши спелеологи начали еще 10 лет назад, в которую вложено столько сил и здоровья. Сегодня, отступив на 1000 метров, Дзоу продолжает сопротивляться, закрыв проход водой. Обидно, что пути вниз нет. Но надо убедить себя, что эта прозрачная вода - не конец нашей пещеры и что мы найдем продолжение, попытаемся найти.
Поворачиваем назад, медленно и тщательно осматриваем меандр, идем в сторону выхода. Недалеко от сифона, в небольшом, но высоком зале на высоте метров десяти, в стене дыра, из нее хлещет ручей. В принципе, если обойти поток левее, к ней несложно попасть: стена монолитная, трех крючков будет достаточно. Делать это надо не сегодня, а на свежую голову, отоспавшись в лагере. Мысленно ставим знак вопроса и идем дальше. Буквально в нескольких метрах от зала еще один приток, подрезающий наш меандр. Как же мы его пропустили на спуске?! Этот новый ход через 30 метров становится шире, переходит в галерею, а та - в неглубокий колодец. Мигом в два молотка вгоняем крючья. Последний кусок веревки. Зал с глыбами, из него ход вниз, пара уступов и... опять сифон. История повторяется. Усталость суточного выхода наваливается с прежней силой. Возвращаемся в зал к веревке и медленно, вялыми движениями перезаряжаем карбид. Хотя ели часов пятнадцать назад, чувства голода нет, хочется только спать. Клим и Лешка возятся со снаряжением. На остатках энтузиазма Провалов лезет в узкий ход, который приводит в небольшую комнату со множеством лазов. Какой из них выбрать?.. Круглый, с шершавыми острыми стенами лаз тянется неимоверно долго и наконец вываливается в большую галерею. Кажется, нам все-таки везет сегодня. Здесь уже можно разогнуться в полный рост. Сила и энергия возвращаются мгновенно. Такие галереи просто так не заканчиваются. Даже стены у нее другие - гладкие, без единой зацепки или трещинки, буро-коричневого цвета. Впереди слышен гул, похожий на рев взлетающего самолета, - это река, определенно река, ничто под землей так не звучит.
Настоящая большая река со множеством притоков гpoxотала, зажатая между стен. Белые, отполированные до блеска камни лежали на ее дне. Мощным водопадом она падала в колодец и скрывалась за поворотом галереи. Такой реки еще на Арабике не находили. Казалось, что идти по ней можно бесконечно долго, проникая все глубже и глубже.
По сути, это был последний исследовательский выход в экспедиции 1998 года. Все остальное время ушло на утомительную и кропотливую работу по топосъемке. Уже дома компьютер выдал общую глубину пещеры – 1077 метров, шестое место в бывшем СССР.
Август 1999 года. Возвращение в Дзоу
Год промелькнул незаметно. Знакомый перрон Казанского вокзала. Поезд Москва - Адлер. Мы заносим наши тяжелые баулы и бочки. Закидываем транспортники в окно, заваливая купе. Проводники и пассажиры в ужасе: как мы разместим такое количество груза? Не волнуйтесь, граждане, наши поезда такие же вместительные, как вертолеты, - все уберем, все распихаем. Поезд тронулся - перрон медленно поплыл. Последний взмах руки провожающим, и можно расслабиться. Что забыто, то забыто - мы едем.
В Адлере собирается полный состав экспедиции. Сегодня переход границы, а завтра абхазский вертолет забросит основной груз к озеру.
Заброска
Перегруженный вертолет проваливается в ущелье. Кажется, что винты успевают поймать воздух только над самой землей. Лучший пилот Абхазии Васильич сокрушенно качает головой: "Нет. Я не посажу его на две тысячи, я не чувствую воздух". Лица у всех каменные, слюна не глотается, застревая в горле. Даже вечно улыбающийся Арчаков сейчас похож на Будду. Вой мотора радует только трехлетнего Данилку: ему хорошо, он ничего не понимает. Васильич рискует еще раз, но результат тот же. "Давай попробуем выкинуть часть груза ниже", - стараясь перекричать грохот двигателя, предлагает пилот. Похоже, другого выхода у нас нет. Вертолет зависает над крохотным пятачком в 300 метрах ниже базового лагеря. Выпрыгивают все, кроме двух пилотов и Травина. Даже штурман в последний миг выскакивает из машины. Облегченный вертолет уходит вверх. На этот раз сомнений нет - основной груз будет у озера.
Этим летом мы чувствуем себя в Абхазии гораздо спокойнее. В прошлом году, переходя границу, никто из нас не представлял, что может случиться в стране, где у каждого есть оружие, а денег и еды нет. У нас даже было два "Калашникова", взятых напрокат у друзей в Гантиади по их же совету. Было ли нам с автоматами спокойней? Навряд ли. Спасти нас от каких-либо неприятностей "Калашниковы" не могли. Местные так ловко владеют оружием, что мы даже не успели бы снять автомат с предохранителя. Другое дело, когда в нашей экспедиции появился Гиви Смыр. Известнейший человек в Абхазии - художник, историк, спелеолог, собиратель абхазского эпоса. Между прочим, он первым спустился во входной колодец Новоафонской пещеры, позже ставшей знаменитым экскурсионным объектом. У Гиви, конечно, тоже был с собой автомат. Но его авторитет в Абхазии настолько велик, что бояться чего-либо было бы просто глупо. Никто не посмел бы приблизиться к нашему лагерю с нехорошими мыслями. С Гиви мы чувствовали себя намного спокойнее, чем с автоматами, стоявшими в экспедиционной кухне. Зато фотографий в снаряжении с "Калашниковым" сколько угодно.
В августе 99-го здесь было уже значительно безопаснее. Народ, живущий за рекой Псоу, не разбогател, оружия не убавилось, но мы уже знали многих, и нас знали тоже. Мы расслабились, притащили на Арабику трехлетнего ребенка и девчонок, отказались от автоматов и чувствовали себя спокойно. Всегда и везде в общении с местными мы встречали радушный прием, заботу и искреннее понимание.
Поиск
Состав экспедиции CAVEX этого года был более чем удачный. Молодежь била копытом, а ветераны давали советы. Сил, мастерства и энергии должно было хватить на многое. Для исследования реки установили второй лагерь (-1000 м). В нем надежно поселился дядя Коля (Николай Соловей), взяв на себя сложную функцию координатора поиска на дне. Периодически он принимал гостей с поверхности и озадачивал их работой в тех направлениях, которые казались ему перспективными.
Река вопреки всем геологическим прогнозам не меняла своего направления, стремясь в глубь массива, в сторону моря. Иногда она скрывалась в завалах и сифонах, но в том, что они обходятся верхними этажами, никто не сомневался - нужно было только искать. На плане пещеры подземный лабиринт рос на глазах: появлялись новые ходы, галереи и залы. При выходе в верхние этажи основной проблемой стало преодоление не крутых, но скользких глиняных труб. Восхождение по ним требовало упорства и везения. Лезть по глиняной наклонке даже с помощью кошек сложно, крюк вогнать некуда, все гладко и непрочно, а труба продолжается не на одну веревку. Ничего хорошего не выйдет, если не удержаться и покатиться вниз. Но мы боролись и старались не падать, цепляясь за глину всем, чем можно.
Район исследований на дне переместился на значительное расстояние от нижнего лагеря. Дорога туда занимала немало времени. Преодоление полусифона и постоянная глина усиливали общий дискомфорт. Сроки поджимали, но мы так и не набрали глубину. Река текла почти горизонтально, опускаясь вниз лишь незначительно. В последний день дядя Коля раскопал в очередном завале проход на 80 метров вниз, но времени на топосъемку, как обычно, уже не хватало. Снаряжение вынимали с оглядкой на следующий год, законсервировав большую часть веревок и два лагеря.
Из дневника. 20 августа
“Солнце, ледник, озеро и девушка, принимающая солнечные ванны. Наверное, я слишком долго был под землей, или каша, которую я съел в лагере, была с добавкой галлюциногена? Ладно, завтра подумаю - сегодня мне надо дойти до палатки, снять сапоги и постараться расстегнуть входную "молнию".
После завтрака смотрю на тех, кому сегодня предстоит вынимать снаряжение из двух лагерей (-1000 и -700). Боже, как они мне завидуют! Ведь я заслужил отдых, а у них все впереди: меандры, колодцы, холодная вода, проникающая везде и уносящая бесценное тепло. А мне остается проваляться под жарким солнцем три дня до прилета вертолета. Тут многое изменилось: над озером появился наклонный 120-метровый троллей. На какое-то время он становится такой же достопримечательностью Абхазии, как озеро Рица или Гегский водопад. Именно здесь проводят все свободное время участники экспедиции. Захватывающий дыхание спуск на ролике, прыжок с веревки и ледяная, обжигающая вода. Но троллей - это уже другая тема”.
Вертолет забрал нас в последний день перед кардинальным ухудшением погоды. Мы улетали с твердым намерением вернуться в Дзоу следуюшим летом.
Озеро, ледник, абхазское солнце и бесконечная подземная река - о чем ещё можно мечтать?
Неоценимую помощь в Абхазии нам оказал Ватик Вартанян.
Команда CAVEX благодарит :
- проректора РУДН Александра Ефремова, Айка Оганова, Густава Штебрани и словацкую фирму Meander;
- экипировочный центр "ВЕНТО" (тел. 497-05-96) за предоставленное снаряжение;
- Аркадия Клепинина (“Альпекс”);
- Гиви Смыра;
