Летом 1980 года я, будучи студентом, провел полтора месяца в высокогорной экспедиции ядерных физиков на Восточном Памире. Мы жили и работали в стационарном лагере недалеко от поселка Мургаб в урочище Ак-Архар на отметке 4400 метров над уровнем моря, прогуливаясь по выходным дням на окрестные вершины на высоты до 5700 метров. Заезжали в лагерь мы через Ош по знаменитому Памирскому тракту, и до сих пор высятся в моей памяти заснеженные семитысячники Заалайского хребта... Именно тогда я влюбился в горы. Позднее, в середине 1980-х, я несколько раз предпринимал многодневные одиночные прогулки в горах Азербайджана (окрестности райцентра Куткашен) на высотах от 2000 до 3000 метров, ночуя то в маленькой брезентовой палатке, то в кошах у пастухов-лезгин. Потом в составе туристической группы под руководством Виктора Вышневого участвовал в классических горных походах вплоть до 4-й (уточнение В.Вышневого - Авт.) категории сложности по Тянь-Шаню и по Центральному Кавказу.

Однако тут случился распад СССР, сопровождавшийся межнациональными конфликтами. Наша группа была ограблена вооруженными людьми в районе перевала Бечо, в горах становилось неспокойно... И когда открылись возможности для спокойного отдыха в Западной Европе, я предпочел его на много лет подряд. Однако даже в дальних краях - на Крите, на Канарах, в Испании, в Турции - меня тянуло из баров и с пляжей на игрушечные европейские вершины... И к 2003 году, готовясь встретить 1 июля свое 44-летие, я твердо знал, что попробую подняться на Эльбрус - высшую точку Европы и России; что готов идти наверх в одиночку; что платный тур с жестким графиком и без гарантий восхождения не по мне; что, наконец, классическая однодневная "пробежка толпой вверх-вниз по горе" также мне не импонирует. Изучив многочисленные сетевые отчеты о восхождениях, я решил подняться на вершину, по возможности, с ночевкой на седловине Эльбруса.

Мой бывший командир В.Вышневый, за эти годы сосредоточившийся на горных лыжах, также загорелся желанием тряхнуть стариной, взойти на Эльбрус и, более того, скатиться с вершины. Увы, служебная загруженность не позволила ему выкроить время для поездки. Однако он щедро снабдил меня снаряжением - великолепной мягкой основной веревкой оранжевого цвета, карабинами и ледобурами, а главное - ценнейшими советами по тактике высотной акклиматизации.

По плану Вышневого, акклиматизация должна была проводиться в два этапа. На первом необходимо было пройти какой-нибудь перевал 3500, спуститься вниз до 2000 и отдохнуть, а затем уже подниматься на Эльбрус, днем забираясь повыше, а к вечеру спускаясь на меньшие высоты для отдыха. Далее, Вышневый категорически возражал против ночевки на седловине, считая это неоправданным риском; и, кроме того, настоятельно рекомендовал мне найти попутчиков или примкнуть к группе восходителей. Я прислушался к его советам... В результате сетевых поисков сформировалась тройка - ваш покорный слуга Александр (в центре фото), горнолыжница Юлия (за два года то того посетившая Восточную вершину Эльбруса) и скалолаз Дмитрий (ранее не поднимавшийся до линии снегов).

Утром 19 июля мы выехали с Казанского вокзала Москвы на поезде 004 до Минеральных Вод. Выбор именно этого поезда был обусловлен тем, что он идет быстрее других (всего 25 часов), и притом не заезжает в Украину. Мне совершенно не улыбалась перспектива предъявлять для досмотра кому бы то ни было - хоть проводнику, хоть бравым хлопцам таможенникам - свои вещи, в особенности газовые баллоны. Я понимал, что в Минводах нельзя оформить пропуск в погранзону КБР, однако знал и то, что на Эльбрус пропуск не требуется, не нужен он и для акклиматизационного похода по ущельям левобережных притоков Баксана. А в правобережные ущелья под отроги ГКХ мы идти не собирались. Таким образом, нам не требовалось заезжать в Нальчик.

Предварительно мы договорились о трансфере Минводы-Терскол с тамошним перевозчиком Володей Теммоевым (моб.тел.89289422994), что он будет встречать нас на своем микроавтобусе. Уже в поезде, дважды пройдя состав из конца в конец, я разыскал примеченную мною еще на московском перроне группу молодежи с рюкзаками. После нескольких звонков Володе из мчащегося вагона с наших МТСовских мобильников, когда выяснилось, что его микроавтобус будет все-таки заполнен и рейс т.о. окупится, мы окончательно сговорились с ним о цене перевозки - 300 рублей с человека.

Володя встретил нас утром 20 июля в Минводах у вагона и с ловкостью ковбоя, пасущего блеющее разбредающееся стадо, загрузил десяток туристов в свой белый фургон "Мерседес", оттесняя конкурентов. Несясь с головокружительной скоростью, к двум часам дня он доставил нас в Терскол. Разместились мы втроем в трехместном номере симпатичной гостиницы "Нева" (домик под красной крышей) с душем, кухней и каминным залом у хозяина Исмаила (моб.тел.89289594227) за 200 рублей с человека за ночь, уговорившись, что если нас нет, а лежат только вещи, то комната забронирована за нами по 50 рублей с человека за ночь.

О стационарном питании в Терсколе. Я уже много лет не ем ни мяса, ни рыбы, моя основная пища - овощи, сыр, бобовые, зелень, орехи и сладости. Соответственно, в кафе я налегал в основном на т.н. хичины, т.е. большие лепешки с сыром. Один хичин стоит 20 рублей, но для насыщения мужчине надо съедать два. Если к этому добавить грибной суп, овощной салат и бутылочку пива, то получается, что плотный обед обходится рублей в 100...150, ну а если кому-то нужен еще шашлык или, скажем, форель под водочку - то еще столько же. О питании в походных условиях я скажу ниже.

Утром 21 июля мы втроем, сговорившись о перевозке с хозяйским братом, за 150 рублей доехали на его "Волге" до поселка Верхний Баксан и вышли на "акклиматизационное кольцо", направляясь к озеру Сылтранкёль для прохождения "связки" перевалов Сылтран-Ирик. В первой половине дня солнце активно поджаривало нас, но к вечеру сгустился туман и начал накрапывать дождь. Мы стали лагерем на удобных площадках у ручья, не дойдя до озера примерно 100 метров по высоте.

22 июля дождь возобновился почти с самого утра. Поднявшись к озеру и полюбовавшись снежниками над холодной зеленой водой сквозь редкие просветы в тумане, мы продолжили подъем к перевалу Сылтран. По описанию, его "широкая, ровная седловина является прекрасной панорамной точкой", однако видимость была нулевая, дождь и снег сменяли друг друга. Раскисший спуск с перевала Сылтран вдоль безымянного ручья был весьма утомителен, к тому же вскоре пришлось переходить вброд стекавший с левого склона поток Мукал на его левый берег. В том месте, где Мукал поворачивает вправо и устремляется в каньон на слияние с Мкярой, мы повернули влево и, траверсировав без потери высоты заросший рододендронами склон, пройдя выше каньона Мкяры ее правым (орографически) берегом, оказались в широком осыпном цирке под скальным массивом. В этом месте сливаются два потока, образующие Мкяру. Мы сварили кашу, выпили чаю и отдохнули. Затем, перейдя по камням правый поток, обойдя справа серединный скальный массив и под проливным дождем поднявшись по крупнокаменистой осыпи правым берегом левого потока, мы вышли в верхний цирк к богато обустроенным (даже с каменным обеденным столом!) песчаным площадкам для ночевки в пойме потока. Однако поскольку светлое время еще оставалось, мы перешли этот поток по камням и начали подъем к перевалу Ирик по тропе, проложенной по гребню левобережной морены. Поднявшись на 100 метров, мы обнаружили густо усеянные коровьим навозом площадки для ночевки на гребне морены, а вблизи небольшой ручей, и остановились на ночь.

23 июля в первой половине дня была переменная облачность, дождь накрапывал иногда. Двинувшись вверх по тропе, проложенной по гребню левобережной морены, мы вскоре достигли языка ледника и, поскольку морена стала почти непроходимой, спустились на ледник. Попив водички, надели кошки и продолжили подъем к перевалу по чистому открытому льду крутизной до 25 градусов, шли как по бульвару. Однако вскоре стали попадаться закрытые трещины, затем вся поверхность ледника стала заснеженой. Мы надели страховочные системы, связались втроем и старались придерживаться тропы, шедшей близ левого берега ледника. Тем не менее дважды я, идя первым, проваливался в закрытые трещины по бедра. Но, орудуя ледорубом в правой руке и лыжной палкой в левой, выбирался назад без использования веревки и без помощи товарищей. Иногда, для более уверенного преодоления трещин участниками связки, мы организовывали промежуточные точки страховки на ледобурах, расчищая заснеженную поверхность до льда. Бергшрунд под перевальной седловиной оказался полностью забит снегом. К часу дня мы поднялись на перевал Ирик и начали спуск глиссированием по живой смешанной осыпи. В том месте, где сбросив 200 метров по высоте она выполаживается близ снежника, среди больших глыб есть место для палатки; там мы пообедали, затем продолжили движение вправо-вниз. Тропа вела по осыпи, опасно неустойчиво лежавшей на скалах, а затем по средней осыпи вдоль русла ручья. Дождь усиливался, спуск становился все труднее, туман и сумерки сгущались. Обойдя справа нижний каньон ручья, спустившись в зеленую долину Ирикчата, пройдя по ней влево-вниз и миновав многочисленные палаточные лагеря, мы вынуждены были в девятом часу вечера остановиться на ночлег у слияния Ирика и Ирикчата. Мы воспользовались гостеприимством балкарских пастухов и ночевали в их коше, они кормили нас вкуснейшим свежим белым сыром.

24 июля утром, спустившись к Баксанскому шоссе в поселок Эльбрус через 2 часа после выхода из коша, мы тормознули проезжавшую "Ауди" и за 100 рублей доехали до гостиницы Исмаила. До вечера мы сушились и отдыхали.

25 июля мы предприняли акклиматизационный выход к "Приюту 11" с легкими рюкзаками, захватив лишь теплую одежду. От Терскола до поляны Азау нас довез хозяйский брат за 80 рублей. Две очереди канатки на подъем-спуск обошлись 200 рублей с человека. Креселка не работала, и от "Мира" до "бочек", а затем и до "Приюта 11" мы поднялись пешком по снегу. Договориться о размещении на приюте или на бочках нам не удалось, свободных мест не было. Поняв, что нам предстоит жить на снегу в палатках, мы вернулись в Терскол. В это время креселка уже работала, спуск на ней обошелся 50 рублей с человека. Заодно стало ясно, что перед поездкой на кресле надо надевать на себя теплую шапку и пуховку, т.к. шевелиться для разогрева, особенно с рюкзаком на коленях, опасно. К тому же креселка пару раз останавливалась, пока рабочие принимали груз, также ехавший на креслах.

26 июля мы рассчитались с гостеприимным Исмаилом и двинулись наверх. Однако часть снаряги, сложив в мешки, все же оставили у него по 50 рублей за мешок за все оставшееся время. Мы решили не брать на Эльбрус веревку, страховочные системы, большую часть карабинов и буров, каски и ремнабор, обычное белье и гражданскую обувь. Кроме того, Юлия и Дмитрий оставили внизу ледорубы, решив идти на Эльбрус с палками - я считаю данное решение ошибкой, т.к. при этом нечем обивать с кошек налипающий снег. Мы зарегистрировались в КСС - дежурный на месте круглые сутки, надо стучаться в дверь левого крыльца. До канатки Азау нас вновь довез хозяйский брат. Была суббота, поэтому большая очередь на подъем, и на промежуточной станции "Старый кругозор" группы экскурсантов проходили вперед в обход очереди. Кассир канатки заставила нас оплатить подъем-спуск, уверив, что даже через несколько дней билеты на спуск будут действительны (между прочим, их потом на спуске попросили предъявить - и хорошо, что нашлись!). Т.о. мы потратили еще по 200 рублей с человека. За третью очередь (креселку) заплатили уже наверху машинисту по 50 рублей с человека за подъем. Приехав на "бочки" одновременно с большой группой башкирских военных МЧСовцев, за 200 рублей усадили Юлию в нанятый ими ратрак и туда же положили 2 наших рюкзака по 100 рублей за рюкзак. Вещи выгрузили у бывшего Приюта 11. Я и Дмитрий поднялись пешком. От сгоревшего Приюта 11 остались одни развалины, внутри плотно стоят палатки. Чуть ниже по склону расположен новый приют - бывшая дизельная, капитальное каменное строение с металлической крышей-куполом, свободных мест нет. Выше сгоревшего приюта размещается деревянный сарайчик с баллонным газом и нарами внутри, проживание стоит 200 рублей за ночь, хозяин - Валера (моб.тел.89289515591), впрочем мест также нет. Мы установили две наших палатки на снегу, выбрав относительно ровную свободную площадку недалеко от покосившегося генератора. Предварительно углубились в снег на полметра, из вынутых снежных кирпичей сложив ветрозащитную стенку. В дальнейшем наращивали ее, разгребая по утрам свежевыпавший снег. Выяснили, что у сарайчика мобильники ловят сеть, хоть и неустойчиво, но чем выше на Горе, тем лучше (впрочем на седловине и на Западной вершине - вновь не ловят из-за экранирования). Однако заряжать телефоны негде, и хорошо, что я взял запасный аккумулятор, зарядив его сначала в поезде, а затем в гостинице. С наступлением сумерек, поглядев на край ледника Гара-Баши, легли спать.

27 июля проснулись по будильнику около 1 часа ночи. Небо звездное, подмораживает, дует ровный западный ветер, снега в воздухе нет. Вскипятив и выпив чаю, около двух часов ночи двинулись наверх. Температура при выходе из лагеря была минус 4 градуса (для измерений использовался электронный регистратор температуры, вшитый в карман рюкзака). Пластиковые ботинки скользили по жесткому фирну, и я надел кошки, сожалея, что не сделал этого получасом ранее в нашем уютном лагере. Шли при свете налобных фонариков, впрочем через час я стал фонарик выключать - мне хватало света звезд, узенького серпа луны и зари на востоке. Нас обогнали поочередно два ратрака, подвозившие иностранцев (а может, это один ратрак сделал два рейса). Рассвет наступил, когда мы поднимались змейкой по крутому снежному взлету выше скал Пастухова. Мне удалось раз и другой сфотографировать уникальное природное явление - тень Эльбруса на атмосфере в западной стороне горизонта. Ветер усилился до 15-20 метров в секунду, нес поземку, температура упала до минус 19 градусов, и я надел все теплые вещи, включая две шапки Polartec, толстую пуховку, перчатки Polartec и рукавицы Thinsulate. Я шел порциями по 30...40 шагов, затем останавливался и переводил дыхание. Во время движения по "косой полке", воздух начал постепенно прогреваться. К моменту моего выхода на седловину, снег стал размягчаться. В это время у меня началось проявление горной болезни, а именно изменения в психике. При совершенно нормальном дыхании, сердцебиении и мышечном состоянии, мне стало лениво идти куда бы то ни было, появились зевота и сонливость. Несколько раз я садился на край тропы и засыпал на пару минут, видел сны. Юлия и Дмитрий отстали, затем, не дойдя до седловины, повернули вниз. Я отдохнул в центре седла, подкрепился апельсином и шоколадкой (термос с чаем остался у Дмитрия) и начал подъем на Западную вершину. Меня подгоняли восходители, шедшие следом. Вершины достиг около 11 часов при ясном небе, сфотографировал окрестности, побеседовал с поднявшимися на вершину чехами о том, что высшая точка Европы - не какой-то там Монблан, а все-таки Эльбрус! - и направился обратно. Хотя идти вниз по раскисшему снегу физически было легко, воля моя притупилась, несколько раз я садился на край тропы и засыпал. После очередного пятиминутного сна я понял, что могу заснуть надолго, а быть может навсегда, и в конце концов замерзнуть, поскольку перед началом спуска пуховку снял, а вновь надевать ее не хотелось из-за того же притупления воли. Я шел вниз последним, все спускавшиеся обогнали меня, я остался один на огромной белой Горе. Появились облака, стал сгущаться яркий слепящий туман. Я чувствовал, что Гора, ранее сопротивлявшаяся моему подъему, теперь не хочет меня отпускать, морочит, и это проявляется в моем нежелании двигаться вниз. Я начал садиться на снег каждые пять минут, потом остановился вовсе. Сидя в одиночестве на "косой полке", я громким плачем молился Господу Иисусу Христу, и еще моему небесному покровителю Александру Невскому, прося спасти меня от гибели. Также я читал 90-й псалом, известный в народе как "Живые помочи". Икона Спасителя с этим текстом на обороте была со мною, мне накануне похода дал ее Володя Камский. Я позвонил домой и просил мою жену Зину молиться обо мне. Наваждение постепенно отступало, и я потихоньку продолжил спуск. В это время началась гроза, молнии сверкали в тумане над моей головой и били в склон. Несколько раз я бросал ледоруб и ложился на снег, но примерно к 16 часам спустился к нашей палатке у Приюта 11. Гроза бушевала и там. Одна из молний, как оказалось, попала в деревянный домик, там полопались лампочки. К вечеру гроза утихла, но поднялась метель, и воздух был пропитан электричеством. На людях в темноте светились огни Св.Эльма, коронный разряд с жужжанием зажигался на кромках одежды и снаряжения. Оказалось, что еще трое альпинистов задержались на Горе и на спуске сбились с пути, звонили по мобильнику и просили тех, кто ждал их в лагере, подать сигнал. Световых ракет не нашлось, и сигналы стали подавать звуком. Уже засыпая в полной темноте, я слышал, как встречающие стучали железом в кастрюли и ведра, как бы отгоняя нечистую силу. Заблудившиеся спустились заполночь.

28 июля стало днем отдыха, выход групп на Эльбрус оказался невозможен - за ночь выпало более чем полметра снега. Простенькая рыбацкая палатка прогибалась внутрь, ночью приходилось то и дело отталкивать тент, сбрасывая снег, а утром откапываться. Вечером повторилась ситуация с атмосферным электричеством, явственно шевелились волосы на голове, раздавалось жужжание в ушах. Затем, в третьем часу ночи, на наши заметенные снегом палатки в пурге чуть не наехал ратрак. Я проснулся от света фар и рычания дизеля и стал подавать трактористу сигналы фонариком. Снег шел всю ночь, к утру слой достиг 70 сантиметров.

29 июля я и Дмитрий спустились в Терскол, Юлия с одной палаткой осталась на "бочках" ждать погоды. Креселка не работала, до станции "Мир" мы шли пешком, да и там пришлось полчаса ожидать движения кабины. Мы снялись с регистрации в КСС, забрали хранившиеся у Исмаила мешки и уехали в Минводы. Однако поскольку попутчиков через Володю Теммоева найти не удалось, нам пришлось вдвоем через некоего Алима (тел.89289030002) нанять легковушку за 1200 рублей (сначала просили 1500). Я сдал прежний билет на 2 августа и взял новый на 29 июля на тот же поезд 003 до Москвы, вагон купе, мне пришлось доплатить за замену билета 175 рублей.

30 июля в поезде мы получили от Юлии SMS, что она взошла на Западную вершину.

Относительно еды в походе. В сети существует великое множество материалов, описывающих принципы составления горной раскладки продуктов. Практически же, если не брать автоклав, то приходится ограничиваться блюдами, не требующими кипячения. Таковыми являются каши типа "Быстров" (гречка, овсянка или "5 злаков") и картофельное пюре. С пюре вышел явный перебор, его закупили слишком много. В расчете на закупки в Терсколе, не стали покупать в Москве орехи, сухофрукты и сухой волокнистый сыр. И просчитались - ассортимент в терскольских магазинах был слишком беден. Пришлось купить свежих фруктов и обычного сыра, но перегружать рюкзаки сверх меры также было невозможно. В результате отсутствия в меню гороха и арахиса (а колбасу я, напоминаю, не ем), как я полагаю, имело место белковое голодание, по счастью непродолжительное. Из "ноу-хау" отмечу создание небольшой "соленой бутылочки" (крепкого раствора соли) и затем питье из нее по глотку или доливку соляного раствора в пюре, кашу или чай каждым участником по своему вкусу. Красный кислый чай "каркадэ" из цветков гибискуса на высоте оказался приятней обычного черного и лучше заваривался.

Относительно снаряжения. Список здесь. Большую часть прежней снаряги за минувшие полтора десятилетия растащили друзья моих подросших детей. Рюкзак, пуховка, ледоруб и гамаши, впрочем, остались от прежних времен.

Ни одна из теплых вещей не оказалась лишней. Я рад, что отказался от обычных гражданских свитеров, утяжеляющих ношу и не держащих тепло. Сожалел лишь об отсутствии хорошего компрессионного мешка для теплых вещей, они занимали слишком много места в рюкзаке.

Защиту от холода на снегу обеспечили коврик из 15-миллиметровой пенки и спальник "Алексика Норд"на экстремальную температуру минус 25 градусов. Подстилать под них веревку, рюкзаки и проч. не потребовалось.

На акклиматизационный поход мне хватило одной пары специальных носков для летнего трекинга, на само восхождение - одной пары специальных носков для зимнего трекинга. Никакие "многослойные комбинации носков", как в прежние времена, не потребовались. Прокатные (1200 рублей за 20 дней, тел. 9248679, 9249504) пластиковые ботинки SCARPA с вынимающимися мягкими вставками, которые можно на ночь взять с собой в спальник - прекрасная обувь! Особенно удобно переходить вброд речки - вынуть из ботинка всю "начинку", надеть пустой пластик на босые ноги и весело войти в поток. А потом вылить воду, вытряхнуть камешки из пластмассовых "мыльниц" и радостно надеть сухую обувь на сухие же носки. На гражданке я ношу 46 размер туфель, ботинки подошли №13.

Отмечу прекрасное поведение жестких кошек GRIVEL-2F с латексными антиподлипами. Увы, прокатных кошек нужного типа и размера на огромные ботинки не нашлось, брать меньшие и наращивать соединительные планки было уже некогда, и пришлось покупать кошки в "Альпиндустрии".

Снеговая лопата (лист волнистого стеклопластика размерами 35 на 50 см) оказалась незаменимой при строительстве лагеря, желающие воспользоватьася ею выстраивались в очередь. Прорези для рук вдоль короткой стороны были сделаны, но почти сразу отломились. Небольшая столярная ножовка также использовалась для пиления утоптанного снега, но без нее можно было и обойтись. На будущее я планирую раздобыть лист титана и снабдить его зубчиками с длинной стороны и державками с короткой.

Для приготовления пищи я использовал газовую горелку KOVEA (номинальный расход газа 105 грамм в час, пьезоподжиг) в комбинации с различными типами баллонов. К сожалению, этот опыт скорее отрицательный. Как правило, баллон отдает от 30% до 80% содержащегося газа, при этом выкипает в основном легкая фракция, а затем горелка гаснет, несмотря на наличие бултыхающейся в баллоне жидкости. Попытки "оживить" баллон, подогревая его в спальнике или в черном пакете на солнцепеке, радикально дела не меняют. Наилучшие результаты показал синий баллон (с горелкой CAMPINGAZ, эту систему принес Дима - фото пока нет), затем красный баллон 2 Tierra и серый 3 Markill, наихудший - серый баллон 4 Coleman. Вероятно, если с самого начала использовать баллоны горячими (до 50 градусов, что формально допустимо), то тяжелая фракция также пойдет в дело. Но это трудно реализовать технически. Что до пьезоподжига, то он на третий день отсырел и отказал. Складной металлический ветрозащитный экран 5 для горелки оправдал себя вполне, правда для низких баллонов. Привычную ранее стеклоткань я решил не брать, ввиду ее "экологической нечистоты". Хорошо зарекомендовал себя легкий алюминиевый чайник емкостью 1 литр с вынимающейся сеточкой для заварки. Кружкой служила маленькая консервная банка, обмотанная тонким пенополиэтиленом, миской - банка побольше с ручкой-тросиком. Большую банку я первоначально планировал использовать как котелок, но тросик мешал надеть крышку. А греть воду в полуоткрытой посуде - впустую жечь топливо! Не забудьте катетер 6 - трубочку, ее продают в зоомагазинах для вентиляции аквариумов, а то останетесь на леднике без воды!

Оправдало себя наличие двух пар очков - черных "сварочных" для яркого снега наверху и гражданских "хамелеонов" для небольших высот, пасмурного дня и сумерек. В отличие от прежних походов, я раза три-четыре в день мазался солнцезащитным кремом (фактор 24), почти не снимал марлевую маску - и сохранил кожу в целости.

Шейных "ксивников" я носил два, разного цвета - один для денег и документов и второй для мобильника (Siemens A35 в полиэтиленовом пакете). Один ксивник под всю мелочевку получается слишком тяжелым для шеи. А в рюкзаке носить это имущество нельзя, может улететь в трещину.

Я надеюсь, приведенные рекомендации (в т.ч. финансовые) будут полезны будущим восходителям. В 2004 году я хочу подняться на пик Ленина (а может быть - пройти ледник Федченко). Зимний Эльбрус также не исключен... Может, сходим вместе? Пишите!

Александр
icxc@narod.ru