Свершилось первое со времён Пржевальского автономное путешествие россиян в горах Китая. Это путешествие было организовано и совершено горными туристами из Спортклуба МАИ. Автономное - это значит без сопровождения китайских товарищей, теперь такое возможно. Пройдено 250 километров, преодолено "в слепую" только по карте без описаний и фотографий 7 перевалов, совершен первый переход с рюкзаками (траверс) через вершину Кызылсель 6525, первое восхождение на точку 6982 (пусть она станет теперь пиком 70-летия МАИ), а также на непокорённую восточную вершину Яманджара (7100). Путешествие длилось чуть более месяца.

Второго августа к полудню после длительного переезда из Бишкека мы оказались у арки на границе СНГ и Китая. Нас пятеро и все чемпионы России: студент 4-го факультета Петр Рыкалов, аспирант 6-го факультета Борис Малахов, тренер по лыжному и горному туризму Илья Геров, д.ф-м.н из ИКИ Антон Чхетиани и руководитель экспедиции, директор Турклуба МАИ, с.н.с. Андрей Лебедев. Мы отпустили нашего водителя и расположились на обочине на перекус. Приедет ли наш китаец, беспокоился я. Последняя связь с гидом состоялась три недели назад, тогда же было оговорено точное время нашего прибытия на границу. На всякий случай осмотрелся, поискал места для палаток. Рядом чистый ручей, впереди фотографировалась китайская семья - родственники или друзья офицера с той стороны, сзади прогуливался киргизский пограничник. Интересно, что он скажет, когда мы начнём располагаться на ночлег? Через два часа к арке подкатила машина, дверца её отворилась, и появился Джан Хонг или Саша (так звали его по роли на уроках русского языка).

Дорога, петляя среди травянистых склонов, привела к заставе. На одном из холмов огромными выложенными из камней иероглифами написано "Я люблю нашу родину". На заставе обед. Пока мы ожидали досмотра, соседний дом, вокруг которого интенсивно работало около тридцати солдат, подрос на пол метра. Все солдаты на стройке и на границе были обуты в кеды защитной окраски.

За заставой мы очутились в ущелье с обрывистыми жёлтыми и зеленовато-серыми скальными стенами. На склонах много усыпанной красными ягодами эфедры, похоже, что в этом году особенно большой урожай. "Вот эфедрин, а вот и марихуана" - просвещаю я нашего гида, показывая на коноплю. За таможенным терминалом, что в 120 км. от границы, ущелье заканчивается цепью нависающих над рекой глиняных обрывов. Шоссе выходит на равнину и по бесконечной аллее из пирамидальных тополей приводит в Кашгар.

Кашгар - воистину среднеазиатский город. Наверное, 70% его жителей составляют уйгуры. По сравнению с узбеками, они имеют более европейские черты лица. В центре города - самая большая в Китае мечеть. От проспекта к ней ведёт узкая улочка с множеством лавок. Что здесь только не продают! Стучат молотки - это мастера чеканят узоры на медной посуде, рядом мясная лавка, чуть далее - производство деревянных тазиков, а затем лавка с ажурной посудой из Пакистана. Лица некоторых пожилых женщин закрыты коричневыми платками. Выглядит это слегка жутковато, сразу вспоминается один из сюрреалистических символов Магрита.

Магистрали в городе очень просторны. Тем не менее, на улицах тесно и суетливо. Движение беспорядочно, всюду велосипедисты и перебегающие улицу пешеходы. Дорожная полиция как будто отсутствует. За всё время пребывания в Китае мы встретили лишь одного инспектора. "И, несмотря на весь этот бедлам, у них нет никаких происшествий!" - удивляется Илья. Не успел он это сказать, как автобус наехал на мотоциклистку и даже не остановился. Прохожие кое-как отряхнули пострадавшую, посадили на мотоцикл, и она поехала дальше. Кстати, в Кашгаре очень много женщин - водителей машин и мотоциклов. Каждый третий таксист - женщина. И это удивительно для мусульманского города.

Кашгар с его 250 тыс. населением это "Урюпинск" по китайским масштабам. И, несмотря на это, здесь имеется весьма оживлённая ночная жизнь, в банках меняют дорожные чеки Visa, в центре находится кафе-интернет. Похоже, что Китай значительно обогнал Россию в плане интеграций, глобализаций и прочих "заций". И всё это сочетается с огромным памятником Маоцзедуну на главной площади и с многочисленными ликами китайских вождей и основателей марксизма на уличных плакатах. В городе имеется несколько 4-х и 5-звёздночных отелей. Немалую роль в формировании облика города играют туристы. Каждый год Кашгар посещают около 20 тыс. иностранных и 100 тыс. внутренних туристов - "новых китайцев" из богатых южных провинций. Для них Синьцзянь как для русских Магаданский край - экзотика! Зимою здесь 20-ти градусные морозы, в Синцзяне "все едят много мяса и у каждого к поясу пристёгнут нож". "Ты любишь Синьцзянь?" - спрашиваю я у Джан Хонга. "Очень!"

Вечером - гастрономическая экскурсия. Мы все считаем себя большими знатоками Средней Азии и "мусульманской кухней" нас не удивишь. Поэтому мы расположились за столиком прямо на тротуаре рядом с китайским рестораном. Нам выдали палочки, испытание началось! В этот вечер нам предложили не самую сложную задачку. На её решение ушло два часа. Особенно запомнился переход от 13-го блюда к 14-му. Обвал на дороге заставил нас задержаться в Кашгаре на один день. Вечером в китайском ресторане перед нами выставили "трудняк". Скользкие крахмальные стерженьки с острым соусом, которые разламывались и никак не желали застревать между палочками, это ещё пол беды. Настоящая беда - прозрачные шарики, которые упруго выпрыгивали при каждой попытке их освоения и соскакивали со стола. Самое интересное, что эти шарики оказались особым способом приготовленными куриными яйцами.

На следующее утро Джан Хонг совсем нас расстроил: "Дорога сильно размыта, ремонт займёт около шести дней". Это конец нашим планам. "Ждать невозможно, надо ехать и решать проблему на месте", - предложил я. Так и поступили.

Мы мчались по стратегическому Каракорумскому шоссе на юг сначала среди рисовых полей, а затем по пустынным предгорьям. Утро было ясным, видимость изумительной, и наши взоры были прикованы к цепи из огромных ледяных вершин, как будто повисших в небе над дымкой долины. "Вон Конгуртюбетаг, а вот и Большой Конгур", - воскликнули мы. Джан Хонг только подивился нашему умению привязываться к карте. Местность становилась холмистой, пойма реки сужалась, её берега становились всё выше и круче. Несколько раз ухоженный асфальт прерывался грунтовой дорогой (хорошо поработали сели). Наконец, за очередным поворотом мы увидели большое скопление машин и людей. Обвал. Большая удача для местных жителей. Высоко над обрывом сновали носильщики, перетаскивая дорожные грузы. Нас сразу окружили два десятка уйгуров. Наш водитель (тоже уйгур) еле сдерживал самых ретивых, которые сразу принялись приподнимать рюкзаки, оценивая их вес. Вскоре вернулся Джан Хонг, он легко нашел машину выше обвала. Носильщикам поручили сахарные мешки с продуктами на вторую половину похода, а сами взвалили на плечи 40-киллограммовые рюкзаки и по крутой тропинке быстро взгромоздились на 50-метровый обрыв. "Это вам не англичане, на нас много не заработаешь!"

За пунктом паспортного контроля мы оказались в скалистом ущелье реки Гёз среди грандиозных вершин. Дорога шла на высоте 2700м, а ледяные пики вздымались над нею до высоты 7200-7600м. Четыре с половиной километра перепада! Такое мы видели и ощущали впервые. Вечером мы прибыли к началу маршрута на пастбище за озером Каракёль.

Снова ясное утро. Мы проснулись в широченной долине у подножия Музтаг Аты (7546). Илья провел камерой вдоль обрамляющей долину горной цепи: "Вот он, край семитысячников! Кокодаг (7210), Конгуртюбе (7595), Яманджар (7229). Вон там, за узловым Конгуром (7245) скромно выглядывает скальная башня Большого Конгура (7719), правее пики Коксель (6715) и Кызылсель (6525), кстати, через него нам предстоит перелезть, а вот и Музтаг Ата". Великая вершина, огромная, без предгорий, растущая прямо из травы, она закрывала пол неба. В лучах утреннего солнца она была спокойна и величава.

Вскоре подошли наши верблюды. Их было трое: папа, мама и сынок. Сыночек долго сопротивлялся, падал на колени, орал, однако погонщик его победил и навьючил на малолетку пару мешков. Возбужденные началом похода участники экспедиции что есть мочи дунули вперёд и очень скоро обогнали свой караван. С верблюдами остались только погонщик, Саша и я. Тропы ветвились, по ним уже прогнали стада, следы вибрам разглядеть практически невозможно. Погонщик путался в пути. Мы забирались всё выше и выше и отклонялись вправо от магистрального направления. Наконец я не выдержал: "Саша, скажи погонщику, что нам следует идти вдоль реки". Завязался разговор, в котором участвовали наш гид, погонщик и старик на осле. Выяснилось, что киргизы предлагают нам переночевать в юртах, а на утро с ослами пойти дальше. Так вот оно что, нас разводят на деньги! В юртах ребята нас не найдут, поэтому предлагаемый вариант просто невозможен. "Надо идти вниз к реке", - сказал я. "Верблюды устали и хотят пить, а к реке спуска нет", - ответили киргизы. Мы, всё же, слегка приспустились. Затем верблюдов развьючили. На склоне в трёхстах метрах над рекой остались только Саша, я и 250 кг экспедиционного груза!

Неужели мы до ночи будем таскать эти мешки? - подумал я. Вскоре из-за бугра высунулась голова, затем другая. Это "местные" догадались, что здесь можно подзаработать. Наше положение безнадёжно, поэтому торг был коротким. Через час мы отпустили носильщиков и установили лагерь в пойме реки. Палатки и спальные мешки, продукты и бензин - всё было при нас. Я попытался успокоить Джан Хонга, сказал, что знаю психологию ребят: они впереди, и как только стемнеет, они вернуться. Затем я приготовил еду и развёл спирт. После ужина мы улеглись в наш коллективный спальный мешок. Хорошо было с нами Саше, не то, что с немцами. С немецкой группой он роет туалеты в горах каждый день. Ребята пришли, когда уже загорелись звёзды.

На следующее утро Саша так спешил на автобус в Кашгар, что забыл портмоне с загранпаспортом и пятью сотнями долларов. Он распрощался с нами, чтобы встретиться только после похода. Как он будет встречать немецкую, а потом пакистанскую группы? Проблему паспорта необходимо решить. Вдогонку за Сашей выбежал Борис. Двухчасовой бег на высоте 3800м и никаких результатов. Затем были расспросы у ничего не понимающих киргизов в деревне и долгий путь обессиленного организма обратно в лагерь.

На следующее утро Илья и Пётр ушли вверх по долине, чтобы организовать склад продуктов для второй половины похода. Борис и Антон отправились вниз на шоссе, чтобы передать паспорт Сашиному компаньону на озере Каракёль, а я остался один сторожить лагерь. Моё одиночество скрасили трое киргизов. "Махрес бар?" - спросил я. "Бар, бар". Хороша местная махорка! Затем познакомились, поговорили о ценах в Москве и о животном мире. Аю (медведь) бар на леднике Коксель. Джильбарс тоже на леднике Коксель, а вот киики (козлы) и архары (бараны) имеются повсюду. Волков нет. "Киик чики-чик?" - спросил я и показал, как прицеливается и стреляет охотник. "Йок, йок", - засмеялся Худайран и заломил руки за спину. Охота в этом районе запрещена.

Вечером вся группа собралась в лагере. Из веточек сухого кустарника развели последний костёр. Подъезды закончились, завтра мы уходим в поход. Теперь уже нас ничто не остановит. Впереди только горы, и это наша стихия. Всё пойдёт по плану - переправы через бурные реки и леденящие душу ледовые разломы, мрачные заросшие мхом и ежевикой каньоны и ледяные отвесные стены, облепиховые заросли и ночёвки на высоте от 6500 до 7000м. Но об этом как-нибудь в другой раз.

В каждом хорошем походе есть изюминки - это такие локальные препятствия, о которых приятно вспомнить в компании: "Ух, мы тогда запендюрили!" В нашем китайском походе главной изюминкой был, безусловно, траверс пика Кызылсель (6525). Посмотрит фотографии траверса какой-нибудь рвущийся к сложностям молодой руководитель и скажет - "А что тут такого? Не очень то вы себя утруждали техникой". Какой техникой, спрашивается, верёвочной, что ли, или техникой ледолазания? Веревки вешать дело не хитрое, да и техника бывает разной, есть, например, техника продолжительного выживания на высоте 7000 м., и это тоже может быть исполнено виртуозно. А что касается верёвок, то кинули мы в 1998 г. при подъёме на перевал Фронтовиков двадцать три "пятидесятки". Причём первые 750 метров необходимо было пройти за один день - никаких разломов для установки лагеря на ледовой стене не было. Тем не менее, любой из участников наших походов скажет, что траверс Кызылселя очевидно сложнее со своими несчастными одиннадцатью верёвками. А радиалка без кислорода на Эверест с Северного Седла проходится вообще без верёвок, а сложнее она траверса Кызылселя уж не знаю во сколько раз.

Но самое "изюмистое" в траверсе Кызылселя это то, что он был спланирован "в слепую" без описаний и фотографий, причём подъём на вершину осуществлялся с её восточной стороны, с ледника, на котором никогда не ступала нога человека. Кто ещё может похвастаться, что обещал друзьям сходу без разведки через новую гору перелезть высотою с пик Энгельса, а затем подошёл к ней и действительно перелез? Ведь, мы в какие игры играем - в преферанс, конечно. Заказал девять взяток - возьми. Спланировал и заявил маршрут - пройди. Заказали мы траверс Кызылселя в тёмную как туристскую "тройку-Б" и попали в десяточку! Это всё равно, что мизер девятериком перебить, не посмотрев в свои карты. Конечно, же, я утрирую, и уверенность относительно Кызылселя у нас была достаточная, и запас прочности был у нас на 3Б*. Тем не менее, не "сочи" всё это, а "классика". Другая система, другие подходы, особая техника.

О чём только не поговоришь с друзьями в сорокадневном походе. Однажды на привале мы начали выяснять, кто из нас верит в Бога и по какай системе. Кто-то назвал себя атеистом, кто-то православным христианином, а Слава Львов неожиданно объявил:

- А я язычник.
- И в чем же это выражается?
- Ну, так…, в походе я верю в разные приметы.
И обратившись ко мне, вдруг заявил:
- А ты ведь тоже язычник!
- Да нет, я атеист.
- Какой же ты атеист, когда постоянно колдуешь?
Возразить было трудно, хотя сначала я с ним был абсолютно не согласен. Теперь я думаю иначе. В горах особенно ясно понимаешь эфемерность наделённых сознанием и духом водянисто-белковых кусочков материи, именующих себя людьми. Их атеизм прогибается под воздействием величественных ландшафтов и грозных природных сил. Да что там атеисты, даже представители уважаемых конфессий в горах грешат язычеством. Свидетельство тому - многочисленные украшенные рогами мазары, разбросанные по территории проживания киргизов и горных таджиков (мусульман-суннитов), а также бадахшанцев (мусульман-исмаилитов). В этих святых местах горцы поклоняются горным духам.
- Мы раньше считали, что Мабуту мужчина, а сейчас выясняется, что это женщина. Стоило, мне и Толику умыться, почистить зубы и подмыть ниже пояса, как погода улучшилась! - это первое, что я услышал от участников Кичикалайской "четвёрки", повстречав их в Оше.

Слово Мабуту весьма частый гость в речи горных туристов. Так они называют горного Бога. Шутки - шутками, а по существу они его боятся и уважают. Интересно, глобален ли он, или привязан к конкретной горной системе? Я думаю, что большинство туристов склоняется ко второй точке зрения. Над диким пространством Центрального Памира от Бартанга на юге до ледника Бивуачного на севере властвует Поймазарский Дух. Я ощущаю его влияние даже на Сауксае около пика Ленина. По словам одного пастуха он не злой: склонен попугать, наказать, но не доводить до трагического финала. В подтверждение этого, горец поведал такую историю. Один из бадахшанских водителей как-то заехал в Поймазар, чтобы впервые посмотреть на святое место, и разочарованно отозвался о нём, дескать, мазар прост и неинтересен по сравнению с другими мазарами. На обратной дороге на абсолютно простом месте грузовик потерял управление, съехал с дороги и перевернулся. Водитель отделался только лёгкими ушибами.

Другой случай. Однажды я руководил "пятёркой" в районе Рокзоу недалеко от Поймазара. Психологический климат в группе был не лучший. Один из участников постоянно отставал, хныкал, жаловался то на сердечные боли, то на "неправильный" подход к дежурству, короче говоря, всё ему было не так. Его друг по клубу, замечательный турист, в тот год занял позицию "няньки" и психологически поддерживал товарища. У них это был первый памирский поход. Конечно, никаких сердечных болей не было, памирский поход с больным сердцем не пройдешь. Скорее всего, это была межрёберная невралгия или ещё что-нибудь в этом роде. Однажды, начиная подъём по курумнику, я обратился к Гальченкову: - "Ну что, Шура, может впендюрим так, чтобы сердце заболело!" Ну и впендюрили, набрав без перекура за полтора часа 600м. Встали на обед, а сами ждём, злорадно предвкушая, какую ругань мы услышим через пол часа. Думаю, что с таким поведением, группа сильно раздосадовала Поймазарского Духа, и он решил нас наказать.

Как-то подходим к очередному первопроходу. После обеда жарища, снег кислый, идется очень тяжело. Для разбивки лагеря сворачиваю к центру ледника, на возвышение и подальше от ледосбросов. А с последнего "вагона" опять нытьё доносится: - "Давай вставать, ну, сколько ещё можно?". Я молча иду, скреплю зубами, сил отвечать нет. Наконец, бросил рюкзак. И в тот же момент весь "поезд" остановился. И получилось так, что последний вагон оказался к склону поближе. Отдохнули, сходили провесили две верёвки перил по крутому льду и после ужина улеглись спать.

В 23 ч. 30мин. проснулся от крика: "Ребят засыпало! Пошли копать!". Потом Шура поведал: "Грохот такой был! Ну, думаю, всё: спасаться бессмысленно, взял и забился в спальник поглубже". Кричим: - "Ребята, как вы?". "Нормально!" Да ни черта не нормально: сдавленно, глухо они ответили, из-под снега, наверное. Схватили лопату, из палатки выскочили. Темно уже, звёзды пылают. "Где мой ледоруб?" - воскликнул Шура и к полиэтиленовому конусу у палатки бросился, надеялся ледоруб под клеёнкой найти. Хвать, за неё, а это вовсе не полиэтилен, это ледяную метровую глыбу к палатке приволокло! Откопали ребят, огляделись. Семиметровая стена из снега и льда почти вплотную подошла к нашей палатке, а другую на четыре метра сдвинула и наполовину засыпала.

Утром проснулся, вверх посмотрел: ошибочка вышла. Выбирая место для лагеря, я на снежные выносы и на ледовые обломки ориентировался, а то, что 100-метровый ледовый блок отвалится и в силу своей инерции по своему особому пути пойдёт, этого я никак представить не мог. Маршрут на перевал, однако, выбрали хорошо: висят наши веревки целыми и невредимыми. Вниз посмотрел - под ногами беда... Все миски и чашки льдышками с мест посшибало, снегом засыпало, "клаву" перевернуло. Взялись за раскопки. Через полчаса всё нашли и даже грузик от автоклавной крышки! Только единственную банку сгущёнки никак найти не могли, любит Мабуту сладкое. "Хватит искать", говорю, "давай ему эту банку оставим". Собрались, позавтракали, и кинули на перевал 11 "хвостов" - "тройкой-А" перевал оказался. С этого дня пошло у нас в походе всё гладко и дружно.

Так вот, Поймазарскому Духу нравится, чтобы в горы люди приходили с любовью, в гармонии друг с другом и природой. Это надо учитывать при формировании группы. А ещё очень важно руководителю настроиться на волну и чувствовать горного духа, его желания и предостережения. "Вам отчаянно повезло с погодой", - услышал я от Юрия Владимировича Гранильщикова после "Заалайского похода" 1997г. "Вам отчаянно везло", - говорили все после "Памирского марафона" 1999г. Не слишком ли часто везёт, не управляем ли мы нашим везением? А вдруг погода, лавины и всё, что с нами происходит, отчасти зависит от нашего сознания, настроения и чувств, с которыми мы приходим в горы?

"Мабуту? Да пошёл он на …! Я в него больше не верю!" - гневно воскликнул Малахов, после руководства Кичикалайской "тройкой" в сложных погодных условиях. "Что ты, что ты! Мы запрещаем тебе так говорить и, даже, так думать. Ты что, Борис, беды хочешь?" - воскликнули я и Отто (вот видите, и Чхетиани тоже язычник). "Сейчас мы и горы это единый организм, ты даже не представляешь, насколько мы сильно влияем на процессы казалось бы мёртвой природы!" Этот разговор приключился в Китае в Кашгарских горах. Кстати, с Кашгарскими духами я так и не нашёл общего языка. Конечно, мы уважали их и даже повязали кусочки стропы в мазаре у входа в каньон Тересаздары. И духи подарили нам изумительную погоду на траверсе Кызылселя (6525). Однако памирского взаимопонимания у нас с ними не было. Оно неизбежно придёт, надо только чаще туда ездить.

Настраиваясь на общение с горными духами, вы обретаете способность "Видеть". Это широкое и трудно объяснимое качество, которое включает в себя умение предсказывать события. Наш 27-дневный "Заалайский поход" проходил с любовью. Лишь однажды за перевалом Прижимный кто-то повысил голос. Поход завершился переездом на тракторе. Медленно громыхал он по дороге из Ачикташа в Кашкасу. Сгущался вечер. Золотистый пик Ленина становился розовым, лиловым, затем тёмно-серым. Краски тухли. Было горько… Только поздно ночью мы попали на алайский тракт. Прямо на обочине улеглись на клеёнке и уставились в звёзды. Мы были не на Земле, мы были в космосе. Неожиданно меня "осенило", и я произнёс: "Будет вам машина через полтора часа". И действительно, уже через час мы заметили медленно приближающиеся огни. Подъёхал микроавтобус, типа скорой помощи, мы сели в него и уехали в Ош.

Не убедительно? Тогда послушайте другую историю, свидетелем которой является Лена Соловьёва. В 1982г. я, моя жена Вика и её подруга были в Крыму. Стояли около Ласпи вместе с альпинистами из МАИ. Утром в день соревнований, в которых я собирался участвовать, Вика поведала мене страшный сон. "…По пустынному двору ветер гоняет клочья газет. Я стою на балконе и вижу женщину со всклокоченными волосами. Её фигура и взгляд выражают ужас. Я пытаюсь проследить за её взглядом и вижу, как, напротив, из открытого окна выбрасывают шкаф без задней стенки. А в шкафу два скрюченных человечка…". "Поехали лучше в Ялту, погуляем", - предложила Вика. Вечером, когда вернулись из Ялты в лагерь, мы узнали ужасную новость: на скалах погибели два студента МАИ.

В 1993г. мы стояли в диком скальном котле на берегу озера к северо-западу от Чаткальской Ушбы. Место очень красивое, но с тяжёлой аурой. Ночью Вике приснился сон: "…В лагерь пришли "местные". Они тихо переговорили с тобою, и ты ушел. Тебя не было очень долго, как будто несколько дней. Мы очень переживали. Наконец, я увидела тебя в сопровождении киргизов. Ты ковылял, словно поражённый полиэмилитом, а к твоему бедру была привязана небольшая бутылка. Там в мутной зеленоватой жидкости болталась кость…". Можете представить моё состояние? О каком первопрохождении могла идти теперь речь? Решили стартовать на следующий день по более простому запасному варианту. Да не тут то было! Участники начали болеть. Один за другим: Лёня Дианов и я, Нина Заливако и Шура. В течение двух дней температура доходила до сорока. Затем наступало выздоровление, однако ещё долго болела печень.

Неизведанные силы скрыты в горах. Быть может, в них сильнее обнажается биополе планеты? Таят они опасность для ослеплённых алчностью и ссорами людей. Озлобленным туристам они шлют лавины, а участникам малых войн - землетрясения.

Позади тысяча километров по пыльным дорогам Центральной Азии, таможенные терминалы, изысканные ужины в китайских ресторанах, переживания, что всё может сорваться по независящим от нас причинам. Из веточек сухого кустарника мы жжем последний костёр. Китайский гид покинул нас. Теперь мы предоставлены только сами себе. Утром мы уйдём в наш удивительный "слепой поход". Все перевалы будут пройдены чисто по карте без описаний и фотографий. Мы заберёмся в страну, которую посетили считанные экспедиции, пройдём ледники, где ещё не ступала нога человека, и сходу, без разведки и фотографий совершим первый траверс огромной горы Кызылсель (6525). Нас ждут мрачные, заросшие мхом и ежевикой каньоны, леденящие душу ледовые разломы, архары и киики, заросли барбариса и облепихи, тревожные ночёвки на высоте под 7000 м. Костёр догорает. На юго-западе догорает закат, и величавая Мазтагата (7546) становится сначала лиловой, а затем тёмно-серой.

Нас пятеро и все чемпионы России: студент МАИ Петр Рыкалов, аспирант Борис Малахов, тренер по лыжному и горному туризму Илья Геров, д.ф-м.н из ИКИ Антон Чхетиани и руководитель экспедиции, директор Турклуба МАИ, Андрей Лебедев.

Погода нас не баловала. Уже на второй день похода пошёл моросящий дождь. Мы шли по плоской долине Караджилги. Высота 4500, однако, вся пойма в густой траве. Слева в распадке белела пастушья палатка. На привале к нам подошли три пастуха. Это были подростки 14-16 лет. Возможно, взрослым не подобает пасти на такой высоте? Мы поговорили с ними (для этого у нас имелся русско-киргизский словарь), распрощались и поднялись к подножию морен. Последняя трава росла на высоте Ушбы - 4700.

Ночью я начал задыхаться. Вскочил, расстегнул молнию у входа в палатку. Облегчения не последовало. Тент над входом, как и вся палатка, оказался заваленным толстым слоем снега. Не сразу удалось пробиться к свежему воздуху. Утром обнаружили полуметровый слой пушистого снега. Бедные овцы. Все пастбища были в глубоком снегу, лишь самые отвесные скалы чернели кое-где под низкими облаками.

Мы вышли поздно, в половину одиннадцатого, когда очистилось от тумана начало пути. На леднике часто меняли ведущего. Как только слева или справа из тумана появлялись очертания скал, бросали рюкзаки, вытаскивали карту, спешили сориентироваться. Это была уже "супернавигация" - мы шли к неизвестному перевалу не только без описаний и фотографий, но, даже не имея возможности увидеть его седловину! И всё же перевал был пройден. Когда мы поравнялись с его склоном, ветер разогнал облака. Спустив пару "досок" справа от своего пути, мы взгромоздились на его седловину, сложили тур, оставили записку. Теперь это место будет называться перевалом Карадаван (5290,2А).

После крутых верёвок и продолжительного спуска по подвижной осыпи надо расслабиться и прийти в себя. Было поздно, но мы всё же встали на обед. Только на закате солнца мы устремились вниз по бесконечным моренным грядам к далёким зелёным площадкам. Скорость бега по курумнику у всех различна, а ждать друзей на финише лень. Поэтому мы сильно растянулись. Когда под ногами стало темно, я благоразумно спустился в карман морены к ручью. То справа, то слева мимо меня проплывали очертания огромных валунов. Впереди, мерцал отражённый в лужах лунный свет, под ногами хрустели корочки льда. Было одиноко, однако совсем не страшно. Удивительная уверенность ощущалась на протяжении всего этого похода. Когда по всем признакам, я должен был поравняться с зелёными площадками, я начал кричать. Ответили фонариком. Через четверть часа мы все собрались у горящих примусов.

Когда мы спустились с перевала 70-летия МАИ (5160, 2Б), который ведёт из южной долины в "кратер" Музтаг Аты, то снова пошёл снег. Мы пришли в этот "кратер", чтобы посмотреть на отвесные двухкилометровые скальные стены пика Коскулак (7028). Посмотреть не удалось, чёрные скалы устремлялись вверх, чтобы раствориться в грязных облаках. Идти "в слепую" следующий перевал "тройку А" - это было уже слишком! Нас напрягали два момента. Во-первых, в тумане трудно попасть в створ ведущего к перевалу ледника. А, во-вторых, мы опасались спуска по свежевыпавшему снегу на протяжённом 45 или 50-градусном склоне.

В конце концов, мы решили, что непогода не помешает нам обойти перевал по леднику Коксель. В кармане его левой морены мы повстречали множество звериных следов. В этом неосвоенном киргизами уголке китайского Памира по представлению "местных" собрались все самые диковинные звери. И если бы пастухи поняли, что мы их спрашиваем о снежном человеке, то не сомневаюсь, они указали бы в качестве места его обитания всё тот же ледник Коксель. Многочисленные козьи следы чередовались с крупными следами архаров, однажды повстречали следы барса, вот только обещанных медвежьих найти не удалось. К вечеру мы спустились к зарослям карликовой акации и встали на ночлег. Высота 3950.

Погода установилась только на подходе к перевалу Южный Чат (4920,1Б). Он не отмечен на карте, однако, известен киргизам, вот только названия его из них вытянуть не удалось. За перевалом простирается "Восточная Кашгария" - закрытая и неизведанная горная страна. Со времён Элиаса (1885), Богдановича (1889) и Янгхасбэнда с Маккартни (1890), переваливших через простой караванный перевал Караташдаван, только шотландцы под руководством Мак-Грегора (1988) и американский путешественник одиночка Дэн Во (1996) посетили этот район. Стоя на перевалах, им любовались участники экспедиций Белецкого (1956) и Бонингтона (1980 и 1981). Они не решились войти в сложные ледопады, чтобы спуститься к основанию южной стены Большого Конгура (7719). Мы были первой экспедицией, способной преодолевать большие расстояния и сколь угодно сложные ледопады.

Большой Конгур открылся нам сразу с перевала Южный Чат. Мы чуть не лопнули от сознания того, что видим эту вершину глазами первых представителей западной цивилизации. Но даже и без этого, было на что посмотреть. Огромная, вознёсшаяся над мешаниной острых "пятитысячников", вершина закрывала, казалось, полнеба. Она была очень массивной, этакий утюг, с множеством рёбер и закованных в ледники граней. Наши рюкзаки упали. Всеобщее молчание нарушили затворы фотоаппаратов. Мы знали, что скоро подойдём к ней вплотную, а сейчас пора вниз.

На летовке Чат нас обступили дети и красные девицы. Красные - это буквально: все девушки здесь носят исключительно красные платья. Завидев нас, они бросились в юрты и вышли из них с серёжками и массивными золотыми браслетами. Вот развлекуха для местных! Мы не сомневались, что иностранцев молодёжь видит в первый раз. Старики нас аккуратно спросили, а не из Пакистана ли мы? Вечером в долине Тересазсу к нам подошла делегация во главе с "участковым" и проверила все документы, начиная с виз и кончая разрешением на трекинг. Особенно тщательно они подошли к персоне Антона Чхетиани.

Весть о болтающихся по горам русских разнеслась с лошадиной скоростью по всему бассейну Хантерексу. Когда мы поравнялись с кишлаком на противоположном берегу Чимгена и встали на обед, то заметили, как местные вместе с жёнами и детьми организовались в конный отряд и выехали вниз по долине. Наверное, в "участке" им объяснили, что беспокоиться нечего, и они группами по 2-3 человека вернулись домой. Через два часа нас догнала всадница. Она предварительно остановилась, поправила шапку и только потом поравнялась с нами. Она была одета в зеленое полупальто, на ногах были сапоги, на голове папаха, из-под которой торчали множество кос с монистами. По всему было видно, что эта женщина - Председатель! Она проследовала рядом, немного пообщалась, затем ударила лошадь камчой и быстро скрылась за поворотом тропы. Когда мы догадались, наконец, закрыть свои рты и вытащить фотоаппараты, то было уже поздно.

Вечером мы спрятались от возможных гостей в зарослях облепихи. Накрапывал дождь. Поход подходил к кульминации. Впереди чудовищно высокий хребет, значительно превышающий по высоте 6000м. Что ожидает нас через два или три дня? Говорили мало, Борис, как медведь, забился в кусты облепихи и выбрался из-под них лишь через час с полной бутылкой ягод.

В каждом хорошем походе есть изюминки - это такие локальные препятствия, о которых приятно вспомнить в компании: "Ух, мы тогда запендюрили!" В нашем китайском походе главной изюминкой был, безусловно, траверс пика Кызылсель (6525). Посмотрит фотографии траверса какой-нибудь рвущийся к сложностям молодой руководитель и скажет - "А что тут такого? Не очень то вы себя утруждали техникой". Какой техникой, спрашивается, верёвочной, что ли, или техникой ледолазания? Веревки вешать дело не хитрое, да и техника бывает разной, есть, например, техника продолжительного выживания на высоте 7000 м., и это тоже может быть исполнено виртуозно. А что касается верёвок, то кинули мы в 1998 г. при подъёме на перевал Фронтовиков двадцать три "пятидесятки". Причём первые 750 метров необходимо было пройти за один день - никаких разломов для установки лагеря на ледовой стене не было. Тем не менее, любой из участников наших походов скажет, что траверс Кызылселя очевидно сложнее со своими несчастными одиннадцатью верёвками. А радиалка без кислорода на Эверест с Северного Седла проходится вообще без верёвок, а сложнее она траверса Кызылселя уж не знаю во сколько раз.

Но самое "изюмистое" в траверсе Кызылселя это то, что он был спланирован "в слепую" без описаний и фотографий, причём подъём на вершину осуществлялся с её восточной стороны, с ледника, на котором никогда не ступала нога человека. Кто ещё может похвастаться, что обещал друзьям сходу без разведки через новую гору перелезть высотою с пик Энгельса, а затем подошёл к ней и действительно перелез? Ведь, мы в какие игры играем - в преферанс, конечно. Заказал девять взяток - возьми. Спланировал и заявил маршрут - пройди. Заказали мы траверс Кызылселя в тёмную как туристскую "тройку-Б" и попали в десяточку! Это всё равно, что мизер девятериком перебить, не посмотрев в свои карты. Конечно, же, я утрирую, и уверенность относительно Кызылселя у нас была достаточная, и запас прочности был у нас на 3Б*. Тем не менее, не "сочи" всё это, а "классика". Другая система, другие подходы, особая техника.

Начало траверса предваряли подходы по ледопаду ледника Южный Чимген. Вот страху то натерпелись! Давно я не ходил таких ледопадов, зарёкся после Адишского на Кавказе. Крутой лёд, многочисленные отвесные короткие стенки, это всё ерунда. Самое неприятное это "котлы" - широкие разломы, заваленные ледовыми обломками. В них всё неустойчиво, и справа и слева зияют глубокие дыры. Со стен нависают готовые обвалиться ледовые глыбы. Идти было настолько сложно, что на отдельных 20-метровых участках ведущий застревал на полчаса. Один наш участник в Адишском ледопаде сумел-таки провалиться в неглубокую дырку. Метровый блок рядом с нею стал медленно заваливаться ему на голову. Лишь благодаря Мише Гущину, который, буквально, бросился на глыбу, она чуточку ушла в сторону и упала рядом, повредив пострадавшему только кошку. Этот образ ледовой крышки от гроба постоянно преследовал меня, пока мы шли по котлам Южного Чимгена. По дну четвёртого котла мы устремились к левому борту ледника. Впереди над поясом скал поднимались осыпные склоны. Но путь к ним преграждал рандклюфт, по которому периодически летели камни и ледовые обломки. В этом месте пришлось поспешить. Весь день мы провели в ледопаде и только к восьми вечера почувствовали себя в безопасности. Кстати о технике. Чем меньше перил группа использует в таких ледопадах, тем техничнее она их проходит. Там нечего делать с долгой страховкой, ведь счёт идёт на часы пребывания в опасной среде.

На траверс Кызылселя ушло четыре дня. День первый - выход на гребень. Стандартная ледово-снежная стена со средней крутизной 45, а в верхней части до 55 градусов. Снизу ледопад, а с верху 2-х метровый карниз. Общий перепад с 4815 до 5470 м. Вот тут то и пошли в ход пресловутые верёвки. Вечером, когда мы были уже в верхней части стены, нас потрепало метелью. Кое-кто конкретно замерз. Во второй день тропили по гребню, пока не испортилась погода. Ночевали на высоте 5870. На третий день тропили снежные поля предвершинного склона. День выдался ясным, видимость потрясающая. Особенно притягательными для глаз были остроконечные пики Агалистана. Вдали виднелись вершины Тибета и Каракорума, над седловиной Кашгарского хребта торчала Музтаг Ата, однако всё это великолепие затмевалось мощной южной стеной Большого Конгура.

Снег был глубок, идти было трудно. Ведущий выдерживал не более тридцати шагов. Лишь после обеда стали попадаться отдельные участки льда. На северном гребне дул сильный юго-западный ветер. За час по пологому и широкому гребню мы поднялись на вершину Кызылселя. Свершилось второе восхождение на этот пик! Чуть приспустившись на запад, мы заночевали в защищённой от ветра мульде. Высота 6490.

В четвёртый день мы до обеда сбросили около 2-х километров сначала по западному гребню, а затем по его южному склону. К вечеру мы вывалились в долину озера Каракёль. Это воистину удивительное место. Долина простирается от Сарыкольского хребта на границе с Таджикистаном на западе до подножия Конгура и Музтаг Аты на востоке. Высота её дна 3500. Осадков здесь выпадает мало. Равнина, в основном, покрыта или низкой травой или колючками или вообще камнями. Примыкающие к Кашгарскому хребту края долины плавно поднимаются чукурами до высоты 4600. Здесь сразу без предгорий взмывают закованные льдом склоны семикилометровых вершин. Около ледников встречаются луга с сочной травой, а на моренах много бирюзовых озёр. Над просторной и плоской долиной часто разгоняется ветер, который свирепствует над склонами неприкрытых предгорьями крупнейших вершин. Ледники спускаются здесь до высоты 4400, а фирновая граница пролегает на высоте 5200. Некоторые ледники имеют вид "стационарно подвинутых": заметных подвижек не происходит, но, тем не менее, они рассыпаются на блоки в своих пологих лапаобразных языках. Место это "людное", здесь побывали десятки экспедиций, но, несмотря на это, некоторые из обрамляющих долину "семитысячников" стоят не покорёнными. На одну из таких вершин мы и продолжили путь.

Вершина Яманджар (7229) находится между пиком Конгуртюбе (7595) и седлом Конгур (6750), с которого в 1981 г. команда Бонингтона начала победоносный траверс на восток до вершины Большого Конгура. На запад с седла Конгур никто не ходил.

Длительная осада вершин противоречит "менталитету" горных туристов. Нам требуется быстрая смена ландшафтов, иначе скучно. Поэтому все восхождения в своих походах мы совершаем в альпийском стиле. Нам близок пример величайшего "горного туриста" Р.Месснера, который гулял со своею подругой по Тибету два месяца, поднимался на шеститысячные перевалы, и только потом, когда почувствовал себя готовым для подвига, сконцентрировался и взошёл на высочайшую вершину мира за три дня. Кстати, Месснер мечтал пересечь Тибет, когда он освободится от обязанности восходить на "восьмитысячники". Мечтаем пересечь Тибет и мы, и это непременно состоится в следующем году.

Для восхождения на Яманджар у нас имелось три дня. Утром мы вышли из лагеря 5435 на одноимённом леднике и взгромоздились на южное ребро пика 6982 к началу стандартного пути на седло Конгур. На некрутом ребре крепкий наст. К концу второго часа пути наст начал проваливаться и чем выше, тем глубже. А следующие три часа мы провели в утомительной тропёжке. Обессиленные, мы остановились в мульде - в засыпанной снегом большой трещине на склоне горы. В этот день мы поднялись до 6240.

На следующий день по полке начали траверс к седлу Конгур. К обеду полка закончилась, путь преграждал неприятный ледопад. И как назло нас тут же окутал туман. Пока готовили пищу, Илья и Пётр ушли на разведку спускающегося к полке склона. На фоне тёмного неба в разрывах тумана мы видели высоко над склоном как будто гребень ребра. "Наверное, это не гребень, а край параллельной полки", - решили мы, "возможно, она поможет обойти ледопад". В тумане мы даже не разобрали, какой крутой и высокий склон нам пришлось преодолеть (50-60 град., при этом снег, бывает же такое!). Никакой верхней полки не было, там просто начинались снежные поля. В разрывах тумана мы увидели справа седло Конгур, а впереди ледовый разлом - отличное место для лагеря. Высота 6750.

Ясное утро и сильный ветер. Поднявшись на водораздел Кашгарского хребта, мы повернули на запад к пику 6982. Короткий ледосброс у самой вершины обошли по северному склону. Немного лазания по крутому льду и мы на плоской вершине. Пусть это будет пиком 70-летия МАИ! Отсюда на запад уходит гребень к вершине Яманджар. При спуске с пика 6982 мы сбросили около 50 метров. Гребень Яманджара широкий, с карнизами на север, поэтому мы шли его по его южному краю. Мест для ночёвки предостаточно. В лицо с юго-запада дул сильный одуряющий ветер. Только к полудню мы поднялись на восточную вершину Яманджара (7100) в центре широкого массива. До главной (западной) вершины нам оставалось набрать около ста метров. Однако ветер усилился, видимость исчезла совсем, сквозь клочья мчащихся облаков в последний раз открылась скальная башня Большого Конгура.

Мы допустили ошибку. Наши палатки остались на склоне, в тумане их не найти. Этим ясным утром мы совсем забыли о переменчивости погоды в Кашгарских горах и не отметили поворот на гребне хотя бы лыжной палкой. Теперь нам страшно: ветер мгновенно заметает следы, найдем ли мы в тумане наш лагерь?

Обидно, но надо поворачивать назад. На гребне Яманджара следы еще кое-где сохранились, и мы, несмотря на плотный туман, легко дошли до пика 70-летия МАИ. Ниже - хуже. Следов нет, и пришлось напрягаться, чтобы отыскать хоть какие-нибудь косвенные признаки нашего пребывания. Иногда мы вставали и подолгу всматривались в белую мглу, в надежде, что откроется или скала или знакомый участок ледопада. Однажды мы ждали разрыва в облаках четверть часа.

В лагере было тихо. Видимости нет. На обеде решили, что ночевать лучше в нижнем разломе. Под вечер начали спуск. Погода улучшалась, и мы быстро оказались ниже облаков. Несколько трещин на склоне за сутки открылись, и мы только удивлялись, как нас держали давеча все эти снежные мосты! Над полкой с изумлением обнаружили 200-метровый 50-градусный снежный склон с цепочкой наших следов. Даже по хорошим следам идти было страшно. Спустились по перилам, последний - аккуратно след в след, в три такта и с нижней страховкой. Финальный участок оказался откровенно 60-градусным!

Дальнейший путь к лагерю 6240 прошли без приключений. На следующее утро мы быстро "скатились" на ледник Яманджар и поспешили в долину озера Каракёль. Времени оставалось совсем мало. Нас ждал прощальный ужин в китайском ресторане в Кашгаре и русский водитель под аркой на границе СНГ.

Питание в горных походах планируется и управляется завхозом. Берегите девушек! Не поручайте им эту работу! Должность завхоза требует от участника повышенной выносливости, интеллекта и собранности. Бывает, что после утомительной работы, когда вся группа отдыхает, завхоз, не смотря на свою усталость, вынужден разбирать заброску или проводить переучет продуктов питания.

На этапе предпоходной подготовки завхоз

1. планирует питание в походе, иначе говоря, составляет раскладку;
2. поручает участникам закупку продуктов;
3. организует совместную расфасовку и упаковку приобретенных продуктов;
4. составляет план размещения продуктов по рюкзакам.

В походе завхоз

1. отдает распоряжения дежурному о меню;
2. сообщает дежурному у кого из участников брать продукты;
3. контролирует равномерный расход продуктов среди участников;
4. контролирует равномерный расход продуктов на маршруте;
5. для выполнения пунктов 3-4 осуществляет периодический переучет продуктов.

Основным показателем раскладки является средний вес продуктов питания, потребляемых одним участником за один день. По этому показателю раскладки делятся на

• экстремально легкие менее 580г.;
• легкие от 580 до 660г.;
• облегченные от 660 до 740г.;
• нормальные от 740 до 820г.;
• тяжелые более 820г.

Вес раскладки устанавливается руководителем. Экстремально легкие раскладки возможны в непродолжительных теплых походах. Лично я ходить так не пробовал. На легкой раскладке мы однажды прошли 18-дневный 200-километровый поход 3-й к.с. по Центральному Памиру. Поход в основном проходил по жарким долинам, и, несмотря на это, у меня остались самые теплые воспоминания, как мы 2 раза отъедались в кишлаках. На облегченной раскладке пройдена наша чемпионская пятерка на Памире 1997 года. Очень длительные походы следует разбивать на 2-3 этапа, и для каждого этапа составлять автономную раскладку, увеличивая её вес на последних этапах.

Объясню, как быстро составлять легкие, облегченные и нормальные раскладки. Условимся, что группа из 8-ми человек отправляется в 16-дневный поход. Сначала составляем список ежедневно и равномерно потребляемых продуктов с указанием их среднего расхода на одного участника за один день.

Продукты ежедневного потребления.

• чай 9г.;
• соль 9г.;
• сахар 80г.;
• сухари 80г.;
• вываренное в сале мясо (на ужин) 60г.;
• масло топленое (на завтрак) 10г.;
• сладости (на ужин) 45г.;
• суп (из пакетиков) 45г.

Под сладостями на ужин я понимаю такие высококалорийные продукты как халва, сливочное полено или щербет. Суп лучше всего планировать на каждый день. Во время продолжительной технической работы на перевалах приходится отказываться от обеда в обычное для него время. В такие дни группа останавливается на ночлег в 15-17 часов и в течение оставшегося дня успевает и пообедать и поужинать. Если обеда все-таки не получается, то сэкономленный суп становится удобным резервом к концу похода.

Общий расход перечисленных продуктов составляет 338г. Если используется тушенка, то ее расход 100 г. В этом случае следует увеличить также расход топленого масла до 15г. Общий расход по списку будет составлять 383г.

Далее планируются завтраки. Предположим, что их 16.

• гречка 2 раза 70г.;
• рис 2 раза 70г.;
• геркулес "Экстра" 3 раза 60г.;
• манка 2 раза 50г.;
• рожки 2 раза 70г.;
• пшенка 2 раза 70г.;
• картофельное пюре 3 раза 60г.;

Необходимо опросить участников относительно манки и геркулеса, так как встречаются яростные противники этих продуктов. В манку и рис будем добавлять изюм 15г. на одного участника. Рожки будем готовить с сыром, в остальные дни каша и картошка варятся на молоке. Молоко обязательно, так как в нем необходимый для ваших костей запас кальция. Если в группе 8 человек, то, расходуя пол пачки сухого молока за один раз, получим 31г. на одного участника. Поэтому запишем

• Сыр в рожки 2 раза 40г.;
• Молоко в кашу 14 раз 31г;
• Изюм в манку и рис 4 раза 15г

Половину завтраков будем сопровождать дополнительной колбасой, а другую половину сыром, поэтому запишем

• Колбаса 8 раз 45г.;
• Сыр 8 раз 45г.

Не следует сокрушаться о некоторой неравнозначности завтраков по весу и калорийности. Эта неравнозначность удобна для компенсации неравномерных энергетических затрат на маршруте. Тип завтрака (его меню) удобно назначать в рабочем порядке по мере прохождения маршрута. Проконтролируем расход продуктов.
(70*8+60*6+50*2+40*2+31*14+15*4+45*16)/16 = 2314/16 = 145г.

Теперь спланируем ужины. Они должны быть более сытными, чем завтраки. Отмечу, что завтраки и ужины с картофельным пюре хороши для быстрого приготовления пищи в тяжелых условиях, когда трудно довести до кипения воду.

• гречка 5 раз 90г.;
• рис 4 раза 90г.;
• рожки 4 раза 90г.;
• картофельное пюре 3 раза 65г.;

Проконтролируем расход круп на ужин (90*13+65*3)/16 = 1365/16 = 85г.

Планируем перекусы, которые добавляются к обеду или проводятся между завтраком и обедом.

• колбаса 5 раз 45г.;
• сало 5 раз 45г.;
• рыба 6 раз 63г.

Не следует экономить на железе и отказываться от рыбных консервов. В рыбе имеются незаменимые питательные вещества. Лучше брать рыбу в масле, такие консервы лучше сохраняются на жаре. Средний вес перекусов (45*10 + 63*6)/16 = 828/16 = 52г.

Итого, минимальный список продуктов для завтрака, обеда и ужина обеспечивает расход 338+145+85+52 = 620г. Предположим, что вы желаете выйти на 700-граммовую облегченную раскладку. У вас есть резерв 80*16*8 = 10240г. Этот резерв расходуем на добавки. Вес добавок укажем на всю группу и на весь поход.

• курага 3000г.;
• лимоны в сахаре 2800г.;
• чеснок 500г.;
• лук 500г.;
• специи (аджика, соус Чили,
• перец, лавровый лист) 240г.;
• кетчуп 1000г.;
• шоколад 1200г.
• грецкие орехи 1000г.

Отметим, что курага очень важна для работы сердца, так как обеспечивает организм калием. Лимоны в сахаре очень помогают на большой высоте, так как в них содержится витамин "С" и лимонная кислота, необходимая для восстановления нарушенного на высоте кислотно-щелочного баланса. Лук, чеснок и острые приправы совершенно необходимы в походном питании. Шоколад часто рассчитывают по количеству перевалов (приз за восхождение на перевал).

При желании в добавки включаются конфеты, вафли и прочая дребедень с не ярко выраженными функциональными признаками.

Если вы желаете иметь более основательную раскладку, то увеличьте расход круп на 10г., сладостей на ужин на 5г., все порции колбасы сала и сыра доведите до 50г. Это увеличит вес раскладки примерно на 35г. В добавки включите 1000г. меда, 2000г. вяленых бананов или фиников и 2000г. воблы. Это дополнительно увеличит вес раскладки еще на 40г. В итоге получится нормальная раскладка весом в 775г.

Предположим, что вы желаете получить легкую 650-граммовую раскладку. Полученный ранее минимальный состав в 620 грамм ущербен без специй, лука, чеснока и кураги. Необходимо увеличить резерв для добавок. Для этого утренние порции колбасы и сыра можно уменьшить до 40г., аналогично, на 5 г. уменьшаются перекусы из сала, сыра или колбасы. В итоге мы получаем список продуктов на 610г. Резерв в 40*16*8 = 5120г. используем для добавок следующим образом

• курага 2000г.;
• лимоны в сахаре 1600г.;
• чеснок 400г.;
• лук 400г.;
• специи (аджика, соус Чили,
• перец, лавровый лист) 240г.;
• шоколад 480г.

25.04.1998

страница 7