Свежий, слегка прохладный ледниковый ветер, как он вовремя! Сразу пришло облегчение. Сердце дрогнуло и что-то волнением отозвалось из глубины души. Радость, удовлетворение и одновременно беспокойство перед предстоящей и давно ожидаемой встречей. Удивился сам себе: сорокалетний мальчишка! Ну что, скажите, необычайного в этом открывшемся перед ним длинном и плоском языке ледника? Что замечательного в этом нагромождении башен и зубцов виднеющегося вдали ледопада, в теряющихся в облаках острых пиках на дальнем плане? Вполне обычные горы. За свою жизнь, он успел повидать их немало, а сколько о них прочитал, сколько изучил по картам, по картинкам и фотографиям. Мало кто в мире знал горы, так как он. Много лет назад, худощавый мальчишка, всматривался с набережной в Женеве в возвышающиеся над близлежащими скальными массивами белоснежные макушки альпийских вершин: "Мама, это Монблан?" Потом было Шамони, солнечное утро на террасе Монтанвера: в прозрачной витрине чистейшего горного воздуха как бы подвешенный и парящий ледяной поток Мер-де-Гляс, отвесно уходящие в небо гранитные иглы Дрю и Эгюий-Вер, выглядывает мрачный и грозный Гран-Жорасс, торчит причудливое остриё Дан-дю-Жеана. А с другой стороны высился величественный Монблан. Тогда ребенком, он даже мысли не допускал о возможности подняться на него, о том, что может стать альпинистом. В 16 лет в Оберланде упросил мать отпустить его с Пухольским и двумя швейцарскими гидами на настоящее восхождение. Cмешно вспомнить, какие у него были наивные представления. После этого он скупил все книги по альпинизму в лавке в Интерлакене. Сейчас его библиотеке могут позавидовать некоторые солидные альпийские клубы.

Много лет спустя, его мечта исполнилась и он поднялся на вершину Монблана. Оттуда обозревал, казалось, пол-мира, вглядываясь в бесконечные, уходящие за горизонт цепи гор. Альпы исхожены им вдоль и поперек. А Кавказ? Освоение его он считал своим первым долгом. Какая замечательная была поездка с доктором Фишером! Район Домбая был исследован просто по классической схеме, они показали образец, как нужно это делать. Жаль только, на Домбай-Ульген подняться не хватило времени. А ставший совсем родным Казбек, с исхоженным вдоль и поперёк Барт-кортом! Ермоловская хижина - первая в России, гордость и боль, ну кто-нибудь, дал бы хоть копейку кроме него!

Да и других путешествий было немало: Южная Америка, Пиренеи, Адриатика, Шотландия, благо ему это позволяло его материальное положение. Впрочем, по большому счету, он уже давно не так богат, как думают уважаемые профессора, члены клуба.

Таким уж он вырос, так был воспитан. Красота природы, символом которой с детства была их сказочная усадьба в Браилове на Подолье, никогда не оставляла его равнодушным. Горы всегда были предметом благоговейного поклонения, но сейчас... Это было какое-то даже немного подзабытое, особое чувство.

Тропинка, извиваясь между камнями, повела вниз к леднику. Меньше часа назад утомлённый казавшимся бесконечным подъёмом Александр Карлович фон Мекк был полон самых мрачных мыслей. Дала о себе знать усталость от тяжелого подъёма на Казбек, напоминало о себе больное сердце. Может быть напрасно не послушал он врачей, категорически возражавших против этой поездки? В его годы люди его положения ограничивают свой двигательный режим подъёмами по мраморным лестницам, а самый тяжёлый переносимый ими груз - это ложка за обеденным столом. Он был полон обычных терзавших его в минуты слабости сомнений. Сколько сил вложено в создание Русского Горного Общества, а результатов не видно. Нет, они, конечно же есть, но смущает то, что всё держится на председателе, т.е. на нём, инициаторе и создателе общества. Правы те, кто говорит: "Россия ещё не созрела для альпинизма, нет предпосылок в уровне общественного развития". И ему ничего не изменить, тем более, что сил и здоровья осталось уже немного и надо подумать о том, как спокойно досуществовать, живя только для себя, ну и для семьи, конечно. Хорошо питаться, не утомляться и не волноваться. Да, еще нужно обязательно съездить в Италию, во Флоренцию, поработать в архивах, сколько там интересных, неописанных и неразобранных материалов!

Как же этот глоток свежего ледникового воздуха был ему необходим! Ну как, как же он мог в своей жизни не побывать на Цее? И неслучайно это волнение, он прекрасно знает его причину, знает, почему именно это кавказское ущелье так дорого ему. В книжках ежегодников РГО добрая половина всех материалов принадлежала ему, редактору этого издания. Но из всех материалов больше всего Мекк гордился своим исследованием под названием "Уилпата или Адай-хох", помещенным в 3-ем томе. Эта статья казалась ему совершенной, доводы убедительными, а логика непоколебимой. На основании только литературных данных и карт, ни разу не побывав в Цее, попытался он разрешить все загадки "запутанного узла Адай-хоха", как его называли иностранцы. При этом осмелился противопоставить свою точку зрения самому Фрешфильду, казалось бы непререкаемому авторитету в вопросах исследования Кавказа.